Уходящая натура

Термин «уходящая натура» используют кинематографисты и художники, когда необходимо успеть запечатлеть состояние природы или объекта. Сегодня «уходящей натурой» называют явления общественной, политической, культурной жизни, которые в силу разных причин уходят в прошлое, исчезают бесследно, невозвратно. Историк Александр Гончаров с 2015 года едва ли не каждое лето проводит в Заполярье, отмечая и изучая следы, оставленные теми, кто осваивал Арктику и север Красноярского края в ХХ веке. Увы, следы эти стирает не только время, но и люди…

- Александр Евгеньевич, какие задачи были у экспедиции минувшего лета?

- Скорее это была мини-экспедиция. В августе примерно месяц работали на участке от Дудинки до Бреховских островов, в основном – по правому берегу Енисея. Задачей в рамках президентского гранта «Енисей – Арктика» был сбор данных, связанных с освоением Арктики и Северного морского пути, в первую очередь данных исторического содержания. По ходу маршрута мы наметили ряд локаций для будущих изысканий.

Для историков, которые занимаются Арктикой, я считаю обязательным непосредственные исследования на местах. Если человек там не был, ему не понять, что там происходило в разные периоды времени. Писать об Арктике, сидя в тёплом кресле в Средней полосе России… По-моему, эффективность таких исторических исследований равна нулю. Зачастую краеведы на местах больше знают и исследуют, нежели «кабинетные» профессиональные историки.

- И много у вас единомышленников, которые летом вместо отдыха на юге отправляются с вами на север?

- Нет. Обычно нас двое. На протяжении нескольких лет мои напарники по экспедициям менялись. В этом году таковым стал мой коллега по университету – заместитель начальника учебно-методического управления, доцент кафедры прикладной математики, кандидат физико-математических наук Алексей Городов. Он был в нашей экспедиции штурманом, производил расчёты, вёл записи, поскольку математики очень хорошо считают, а гуманитарии вроде меня часто считать забывают (улыбается)… Его тема исследований заинтересовала, поэтому, надеюсь, мы вместе пойдём и в следующие экспедиции.

Надо сказать, что, несмотря на достаточно активное обсуждение в СМИ возрождения Арктики, в реальности мы особо-то этого возрождения нет! Оно есть лишь в развитии нефтегазопромыслов и военных мероприятий… Мы наблюдали эту активность в Дудинке, где в августе прошли межвидовые тактические учения Северного флота «Плато Путорана — 2019». А вот в плане развития хозяйственной деятельности никакого развития Арктики мы не увидели – скорее наоборот…

Но это ещё полбеды. Меня, как историка, больше печалит другой момент. Несмотря на обилие публикаций, связанных с историей освоения Арктики и Северного морского пути, у нас в то же самое время разрушается огромное количество исторических памятников. Лет через 10 они совсем исчезнут, а мы даже не узнаем, что они были…

- Что это за памятники? Почему никто не охраняет и даже не знает о них?

- Всё, что возрастом меньше 100 лет, что связано с историей ХХ и частично XIX века, не является предметом интереса археологов, как раз эта история и исчезает. А она очень важна. Она в принципе может быть даже важнее истории первопроходцев XVII-XVIII веков, которая лучше известна, чем история освоения Арктики в ХХ веке.

Вроде бы есть самые разные публикации, и объём информации очень большой о 1930-1980 годах, поэтому важность изучения данного периода в исторической науке нивелируется. Есть очень хорошие исследования, но их катастрофически мало. Например, Павел Филин в Санкт-Петербурге занимается историей науки и техники, но он не может охватить всю Арктику, больше работает в регионе Баренцева моря. Мы же живём в Красноярском крае – значит, нам предстоит работать в основном в районе Карского моря, остатки исторических памятников науки и техники советского периода там пока ещё есть, но их становится всё меньше.

В первую очередь это останки разных поселений. Наглядный пример – посёлок Усть-Порт, который, похоже, скоро превратится в памятник. Там сейчас живёт всего двести с чем-то человек… Когда-то там был крупный рыбозавод, одна из крупнейших на Таймыре звероферм по разведению голубого песца... Сейчас в Усть-Порту практически никакой хозяйственной деятельности не ведётся. В том числе из-за жёстких ограничений на рыбную ловлю, введённых природоохранными органами.

При этом жители Усть-Порта в большинстве своём не в курсе истории посёлка. Обычно на наши расспросы местные жители отправляют нас за более подробной информацией к старожилам: разным бабушкам и дедушкам. В Усть-Порту ни бабушек, ни дедушек таких нет, и никто ничего не знает.

- Странно, что в северных посёлках, где жителей всё меньше, и все друг друга знают, мало людей, которые что-либо знают о месте, в котором они живут… Причём это ведь не «варяги», только вчера приехавшие «за длинным рублём», как это было в советское время.

- Простой пример. Около Усть-Порта есть старое кладбище, видимое с Енисея. Местные жители уверяли нас, что оно появилось в 1950-х годах… А мы нашли две могилы погибших в октябре 1933 года при исполнении служебных обязанностей сотрудников Енисейской лоцманской дистанции. Эти лоцманы обслуживали проводку морских судов в Игарку. Что здесь произошло в 1933 году? Никто не знает…



Другой пример – недалеко от того же Усть-Порта на мысе Крестовый стоит стела в память о трагедии 1944 года. Зимой вездеход вёз агитбригаду в посёлок и провалился под лёд. 18 человек, включая детей, что были в нём, погибли. Их фамилии выведены на железной плите электросваркой. Сама стела высотой метров 8-9 представляет собой деревянный каркас, обтянутый стальной сеткой и оштукатуренный. Она уже ветхом состоянии, лет 10 ещё простоит и рухнет. И никакой истории, никакой памяти о погибших людях не будет.

Мы наблюдаем разрушение множества памятников. Например, на картах, изданных по итогам экспедиций Андрея Вилькицкого (1894-1896 и 1898-1901), Бориса Вилькицкого (1913), Евгения Близняка (1912) и первых картах УБеКо-Сибирь (Управление безопасности кораблевождения в Сибири, основанное в 1921 году) в районе Муксунинского мыса отмечена приметная «изба скопцов», которая была ориентиром до появления береговых навигационных знаков.

Мы особо и не рассчитывали найти эту избу скопцов, ведь столько лет прошло! Но когда шли мимо по Енисею, заметили на берегу какое-то сооружение. Поднялись и увидели, что это действительно древняя изба, которую после первых хозяев, судя по всему, использовали в качестве временного пристанища и поддерживали в исправном состоянии местные жители, охотники и рыболовы. Разумеется, что-то перестраивали, что-то подновляли, но, судя по архитектуре и применённым технологиям строительства, это была именно добротная бревенчатая изба конца XIX века. Более поздние постройки, как правило, менее основательные. Например, остатки бывшего поселения Толстый Нос выглядят сейчас «словно там Мамай прошёл»! А на самом деле брошенные дома без должного ухода сами рассыпались, потому что были построены недолговечными.

Для справки:

Ско́пцы (самоназвания «агнцы Божьи», «белые голуби») — последователи мистической секты «духовных христиан», возводящей операцию оскопления в степень богоугодного дела. В царской России секту скопцов преследовали, её членов ссылали в Сибирь. В СССР секта скопцов была запрещена.

Так вот эта изба скопцов XIX века могла бы стоять и сейчас, но её лет 5 назад стали разбирать на дрова местные жители. Они не хотят искать где-то под снегом приносимый рекой плавник, им проще распилить дом, у которого нет хозяина. Так разрушено и продолжает разрушаться самое старое здание района. При этом оно не внесено ни в какие реестры памятников, никто его не изучал, никому оно не интересно.

- Ну, вот нашли вы эти свидетельства истории, и что дальше? Кто-то в безлюдной тундре возьмётся ухаживать за древними могилами или ремонтировать памятники? Кто-то перестанет разбирать на дрова древние постройки?

- Сейчас у нас достаточно скромная задача: нанести на единую цифровую карту выявленные объекты и для себя самих понять, насколько всё это ценно. Борьба за отдельные памятники по большому счёту особого значения не имеет, надо понять, для чего нам этот памятник нужен, что мы с ним хотим сделать? Чтобы он просто был и стоял? Сколько ресурсов надо потратить на его восстановление? А надо ли вообще заниматься такими работами, представляет ли он ценность? Ведь не будем же мы восстанавливать каждую развалину на территории бывшего Советского Союза!

Но, с точки зрения историка, изучающего освоение Арктики, брошенные поселения, тот же самый Толстый Нос, должны быть исследованы, чтобы понять условия, в которых в разные периоды времени жили люди. Причём понимание это должно быть не относительно нас сегодняшних, а в сравнении с жителями других территорий того же времени. Много есть вопросов, которые до сих пор остаются без ответов.

Мы не археологи, да этот период к археологии и не относится, но мы можем на историю по-другому посмотреть: создать трёхмерную модель вещей и объектов, сохранить их в цифровом виде. Потому что возможностей сохранить какой-то объект в реальном материальном виде у нас ещё долгое время может не быть.

Мы хотим создать электронную базу таких памятников, которая постоянно будет расширяться, пополняться планами, фотографиями и т.д. А с другой стороны, чем больше всего этого будет в базе, тем больше шансов восстановить какие-то реальные объекты, нежели биться за отдельные избы, обелиски или ещё что-то.

Тут у нас есть определённые возможности, тем более – у Красноярского краевого отделения Русского географического общества, где я являюсь председателем полярной комиссии.

В 2020 году у нас в любом случае состоится хотя бы небольшая экспедиция на Диксон, чтобы произвести в том числе подводные исследования, посмотреть, что делается в акватории порта и поблизости.

23-25 октября Александр Гончаров примет участие как докладчик и модератор одной из площадок в VII Сибирском историческом форуме «Енисейская Сибирь в истории России». Организаторами форума, большая часть мероприятий которого пройдёт в Сибирском федеральном университете, являются правительство Красноярского края, министерство науки и высшего образования РФ и Русское географическое общество.

Фото: Александра Гончарова и Игоря Чапалова