Обычный художник, или Как заработать без работы

Василий Петрович Слонов — один из известнейших красноярских художников, автор множества скандальных произведений и при этом убеждённый противник эпатажа. 

Его работы принято считать авангардистскими — вот 1-LiNE и решил разобраться, что же представляет собой современный авангард, а заодно выяснить, каким художникам на Руси жить хорошо.

— Василий Петрович, а что это такое — авангард?

— Авангардом можно назвать некую экспериментальную деятельность в художественной сфере. Такую, которая направлена не на воспроизводство однообразного художественного продукта, а на поиск новых и выразительных средств и образов. С другой стороны, авангард — это и любые усилия, привлеченные для подобных поисков. Это молниеносная реакция на изменения общества. Мир постоянно меняется, а вместе с ним меняется и социум. Он как бражка, которая со временем становится только крепче, а то и приобретает взрывоопасные свойства. И здесь истинно авангардным художником является не тот, кто высасывает сюжеты для своих картин из пальца, не тот, кто просто хочет придумать что-то новое. Настоящий авангардист — тот, кто как бы снимает сливки с поверхности нашей жизни, а затем обращает их в материю. Исходя из того, что главным признаком авангарда является отсутствие вторичности, можно с уверенностью говорить о том, что вся история искусства постоянно идет вперед именно за счет авангарда.

— Кто важнее для современного общества — ученый, рабочий или художник?

— Отвечая на этот вопрос, нельзя не вспомнить символику современной Северной Кореи, которая повторяет герб СССР. Однако к советским серпу и молоту на флаге КНДР добавлена кисть художника. Эта триада и является основой любого государства. У СССР были только серп и молот; возможно, поэтому Союз и рухнул. Невозможно точно сказать, кто важнее и кто стоит в иерархии на первом месте. Все люди воспевают жизнь доступным им языком. Закат солнца можно описать физическими формулами и определениями — также, как его может описать рабочий, который восславляет закат смахиванием трудового пота со лба. Это же явление может нарисовать художник. И все эти описания будут истинными.

— Как ваша семья относится к вашему творчеству?

— Мне очень повезло с женой. Зачастую женщины сопротивляются желанию мужчин заниматься «безденежным» искусством, заставляют зарабатывать и т. п. Мне, повторюсь, в этом плане очень повезло, потому что моя жена не такая. Она не имеет ничего общего со старухой у разбитого корыта, она не алчная и не жадная. Она прекрасно понимает и принимает тот скромный образ жизни, который сопутствует каждому художнику. У нас нет никаких пререканий, скандалов и прочих форм психического каннибализма. У меня две дочери, 13 и 22 лет. Старшая на последнем курсе института информатики, а младшая, естественно, учится в школе.

— Зачем картинам нужны названия?

— Это все равно что имя для человека. Произведениям нужны имена, потому что у картин есть родители. А согласно Библии власть родителя отождествляется с нареченным именем. Тот, кто нарекает, имеет полную власть над своим детищем. Помимо названия картине дается еще и фамилия ее создателя в виде подписи. К тому же художник играет не только с изобразительными образами, но и с их названиями. Порой имя произведения дополняет его и наводит зрителей на какие-то детали, а иногда затягивает респондента в своеобразную игру. Например, название «Супрематизм. Композиция № 17» подразумевает, что до этого в подобной стилистике уже было написано 16 работ, хотя на самом деле работа первая в серии.

— Чем отличаются посетители выставок в Европе и России?

— В принципе, зрители отличаются друг от друга не только в разных странах, но и городах. Например, у москвичей более шебутная реакция на работы, чем у питерцев. В Петербурге все похожи на каких-то замороженных рыб.

Бытие определяет сознание, и если в Европе при оценке произведений процветают толерантность и психогигиена, то у нас их практически нет. В европейских странах не принято высказывать категоричные мнения об искусстве. Там людям комфортнее вести гладкий образ жизни, не вызывающий раздражения; в чести безэмоциональная оценка искусства. Они, скорее всего, боятся какой-нибудь лишней эмоцией обидеть художника.

Но вообще нельзя шаблонно ответить, что там люди такие, а здесь иные, это неправильно. Если отвечать кратко — да, они везде отличаются. Самая лучшая, конечно же, красноярская публика.

— Как вы относитесь к критике?

— На самом деле, критика мне нравится гораздо больше, нежели хвальба. Когда меня хвалят, я начинаю себя неловко чувствовать, и мне начинает казаться, что люди немного заблуждаются. И потом я не красная девица, чтобы меня осыпали комплиментами. Когда меня ругают по делу, то я рад, что мне отрывают глаза на какие-то вещи. А если меня оскорбляют незаслуженно, мне начинает казаться, что все эти гадости и есть мои награды.

— У вас есть, в привычном понимании этого слова, работа?

— У меня нет даже трудовой книжки, не то что работы (смеется). Во время моей прошлой поездки в Германию местные художники чрезвычайно удивлялись тому, что у меня нет работы. И, кстати, у моей супруги тоже нет и не было её. Она тоже художник — нигде не устроена и нигде не зарабатывает. И пониманию большинства людей этот факт не поддается. Последние 15–20 лет мои родители постоянно спрашивают: что я буду делать, когда стану старым, как буду получать пенсию, на какие средства станем жить я и моя семья. На что я отвечаю им, что у художников нет лимитного возраста, после которого можно отложить кисти, холсты и краски на полку. Как правило, художники, так же как актеры, умирают на сцене.

— То есть, занимаясь искусством, можно гарантированно прожить безбедно?

— Однозначно нет! На это способны лишь единицы, которые только спустя долгое время вышли на этот уровень. Однако и в их жизни были периоды безденежья. Но существует много околохудожественных видов деятельности, благодаря которым можно заработать. Зачастую людям нужны весьма утилитарные вещи — дизайн, портреты, рекламные материалы и т. д. Я создаю огромное количество вещей, купить которые вряд ли кому-нибудь взбредет в голову. Например, «Ватный проект», которым я занимаюсь последние годы, вряд ли окупится или продастся в ближайшее время. Но я продолжаю заниматься им, потому что мне интересно, и я не могу этого не делать. Но поскольку кормить семью все-таки нужно, я продаю некоторые свои произведения или создаю какую-нибудь сувенирную продукцию. Ко мне может прийти любой человек и попросить нарисовать портрет на заказ, и чтобы заработать деньги, я это сделаю. К слову, за все время я ни разу не лег спать голодным. Не было такой ситуации, чтобы у меня кончились деньги. И последние 15 лет я даже не пытаюсь их считать, я просто знаю, что они есть, и всё.

— Есть у вас ученики или последователи?

— Я точно знаю, что я абсолютно бездарный педагог. Можно быть хорошим художником и плохим учителем и наоборот. Чтобы передавать знания, необходим особый дар. Ведь нужно не превратить человека во вторую копию себя самого, а сделать одного-единственного и неповторимого — его. На это я не способен, поэтому открещиваюсь от педагогики. И понимая насколько искусство уникально, я не имею универсального рецепта успешного художника. Конечно, я могу обучить человека ремеслу изображения, даже обезьяну можно научить этому (смеется), но я не смогу научить его искусству. Этому невозможно научить. Вообще, я боюсь звать за собой людей в мир искусства. Что я могу им пообещать? Безденежье? Отсутствие славы? Нельзя сказать человеку, чтобы он сделал именно так и после этого у него буду все кайфы, о которых он мечтал.

— Какова была максимальная цена, за которую вы продали свою работу?

— Когда речь заходит о деньгах, люди мыслят стереотипно. Думают о том, что, выставляясь на международных выставках и имея признание, я требую за свои работы миллионы денег. Однако похвастаться более чем 10 тысячами евро за одну работу я не могу. Для Красноярска, может быть, я являюсь крутым и дорогостоящим мастером, но ведь есть огромное множество других художников, которые стоят в десятки раз дороже. Всем хочется, чтобы им платили миллионы, однако до этого надо расти и расти, причем всем.

{joomplucat:475 limit=10|columns=5}

Руслан Максимов, фото автора