Вячеслав Новиков: «За свою репутацию я готов дать бой любому»

Политический обозреватель «1-LiNE» предоставил из своего архива интервью с Вячеславом Новиковым, которое вышло в свет в 2002 году в газете «Аргументы и факты на Енисее».

Член Совета Федерации Вячеслав Новиков в краевой политике активно участвует уже двенадцать лет. В его карьере были и феерические взлеты, например, когда он неожиданно для многих в начале девяностых годов стал председателем крайсовета, были и периоды относительных неудач. От многих других местных политиков Новиков отличается открытостью и искренностью. Красноярские журналисты после перехода Новикова на работу в Совет Федерации сетовали, что потеряли человека, способного просто и доходчиво объяснить любую наисложнейшую проблему. Но и став сенатором, Новиков край не позабыл. Он по-прежнему участвует во многих региональных процессах и нередко его слово оказывается решающим при принятии окончательного решения.

В МОСКВЕ

— Когда депутаты ЗС провожали вас в Совет Федерации, многие чуть ли не плакали. А вам как дался этот переход?

— Тоже со слезами на глазах. Главная причина, почему я согласился перейти на работу в Совет Федерации, лежит на поверхности: я считаю, что Красноярск очень плохо представлен в столице. Между тем есть ряд серьезных позиций, которые нужно защищать именно на федеральном уровне. И их защита — мой долг. Говорю это без всякого пафоса.

— В чем разница между ЗС и Советом Федерации?

— Меня всегда раздражало, когда я, работая над решением того или иного вопроса, вдруг понимал, что у меня «руки коротки». Например, мы приняли закон об обороте цветного металла. Мы нашли механизм, который позволял регулировать в крае этот полукриминальный бизнес. Закон-то мы приняли, но он проработал всего несколько дней, потому что буквально через неделю появилось постановление Правительства РФ, и наш краевой закон стал ему противоречить. То есть были потрачены колоссальные усилия ради того, чтобы закон проработал всего несколько дней. В Совете Федерации таких проблем не возникает. Там можно регулировать практически все.

— Как вы в Москве устроились? Говорят, сенаторам дают шикарные квартиры.

— Устроился я прекрасно. Живу в гостинице «Россия», в так называемом депутатском номере. Если честно, бытовая сторона жизни у меня всегда была на втором плане, так что в этом смысле я человек непритязательный. Вообще, дома я только сплю, потому что на работу ухожу к девяти утра, а возвращаюсь уже в десятом часу вечера.

ЕСЛИ НЕ Я, ТО КТО ЖЕ?

— Почему вы решили заняться политикой, ведь вроде бы ваша научная карьера складывалась достаточно удачно?

— В своей жизни я занимался разными вещами, но получилось так, что весь мой предыдущий жизненный опыт сконцентрировался в политике. В конце восьмидесятых годов я пытался понять, что происходит со  страной. Было видно, что ее круто разворачивают, хотя, конечно, я не думал, что ее развернут вообще на 180 градусов. Мне казалось, что я знаю ответы на многие вопросы, которые тогда задавали себе все мои думающие соотечественники. И я себе задал вопрос: если ты понимаешь, то почему не делаешь? Тем не менее, толчок был извне. Ко мне подошли хорошие знакомые и предложили баллотироваться в депутаты. Когда я отказался, мне сказали: «Хорошо, тогда кто вместо тебя будет это делать?» И я пошел в политику, хотя и достаточно туманно представлял себе, что это такое. Когда я первый раз пришел в краевую администрацию, то даже не знал, с какой стороны дверь открывается.

— Многие люди убеждены, что в политику идут либо корыстолюбивые, либо психически больные люди. Ведь не каждый рискнет пойти на выборы, зная, что ему уготована изрядная порция грязи. Вы согласны с этим утверждением?

— Нет. В начале политической деятельности, когда про меня плохо говорили в СМИ, я дергался, пытался чего-то опровергнуть, но со временем я стал гораздо спокойнее относиться к этим вещам. Когда на меня льют грязь, я стараюсь относиться к этому равнодушно. Никакого мазохизма в этом нет. Не столь важно, как тебя оценивают другие, важно, как ты оцениваешь себя сам.

— Неужели вы такой «толстокожий», что вас вообще ничего не задевает? Вы ведь подавали иски к некоторым изданиям, которые обвиняли вас чуть ли не в коррупции.

— Судился я всего два раза. Меня задевает наглая ложь, касающаяся моей репутации. За нее я готов дать бой любому.

— Правда и политика — это сочетаемые понятия?

— Это опять же вопрос репутации. У нас политическая культура не развита совершенно. Обратной связи с избирателями практически нет. Но есть и другая сторона медали — безответственность самих избирателей. Избиратели ведь тоже не отвечают за выбранного ими человека. Именно поэтому во время выборов возникает такая игра: «Ты нам обещаешь, но мы тебе не верим, а так как вы мне не верите, то я могу обещать вам всякую чушь». К сожалению, это болезнь, которой надо переболеть.

СЫР НА ЗАВТРАК

— Депутаты у нас любят выступать, как защитники интересов народа, в частности учителей. При этом свою немаленькую зарплату они, в отличие педагогов, получают в срок, и я что-то не слышал, чтобы кто-то от нее отказался. Вы не боитесь, что когда-нибудь голодные учителя лично у вас поинтересуются: «А что вы ели на завтрак?»

— Этот вопрос мне уже задавали на митинге рабочие «Сивинита». И я абсолютно честно им ответил, что пил чай и ел бутерброд с сыром. Выяснилось, что у человека, который задавал мне этот вопрос, было примерно то же меню. Чтобы снять всяческие разговоры о депутатских привилегиях, сразу скажу, что за время моей работы в Законодательном Собрании, я не получал за депутатскую деятельность ни копейки. Работал на общественных началах.

— А на что вы жили?

— У меня есть «Центр стратегического проектирования», который достаточно успешно функционирует. Причем я не раздваивался. Мониторинг, анализ, прогнозы очень пригодились и в моей депутатской деятельности.

— Среди политиков существуют дружеские отношения?

— Существуют, если они не сталкиваются на одном поле.

— Говорят, в политике невозможно выжить без предательства. Лично вас часто предавали?

— О предательстве можно говорить, когда есть система договоренностей. Если кто-то их нарушает, то это предательство. Было такое: договариваешься с человеком, что будем прикрывать спину друг друга, а оглядываешься — и никого нет вокруг.  Да, меня предавали, но не часто.

— И что вы делали с предателями? Физиономию били?

— Просто прекращал отношения. А что касается политики, просто брал себе на заметку и выстраивал отношения с этим человеком соответствующие.

СЕ ЧЕЛОВЕК

— В российской элите после знаменитого январского Госсовета все вдруг стали приверженцами здорового образа жизни. А вот вы, похоже, призыву не вняли — до сих пор дымите сигаретой, как паровоз. Может быть, все-таки стоит бросить курить?

— Я отрицательно отношусь ко всякого рода кампанейщине. Культ здоровья — это вообще нечто западное. Лично мне кажется, что забота о своем здоровье — дело сугубо индивидуальное. Единственное, что я делаю — стараюсь курить подальше от тех людей, которым это не нравится. Но бросить курить никогда в жизни даже не пытался, нет мотива. Я курю, чтобы снять стрессовые перегрузки, и в этом смысле для меня равноценного заменителя сигарете нет. И вообще, трудно прогнозировать свое будущее. Вдруг брошу курить, а через два месяца загнусь от какого-нибудь инсульта.

— Но все же вы тоже не равнодушны к спорту. Я знаю, что вы занимаетесь горными лыжами. Кстати, вы случайно дзюдо не увлекаетесь?

— Ваш намек понял. Скажу сразу: горными лыжами я стал заниматься раньше Президента. Кстати, я еще и теннисом занимаюсь, но без всякого влияния Ельцина.

— В свое время вы много времени уделяли театру. Это не наложило отпечаток на вашу политическую деятельность?

— Театром я занимался около семнадцати лет — с 1973 года. Я был режиссером народного театра в Новосибирске и в Красноярске.

— Вспоминается фильм «Берегись автомобиля»…

— Да, у меня был период в жизни, когда я хотел ставить «Гамлета». Мы даже полгода его репетировали, но я понял, что это слишком для нас сложно. Это не любительский уровень. Тем не менее мы рисковали и ставили то, что никто больше в России не ставил: Макс Фриш, Томас Стоппард, Кобо Абэ.

— В ЗС пригодились театральные навыки?

— Меня довольно часто обвиняют в том, что я якобы режиссировал сессиями ЗС. Этого, конечно, не было. Люди, обвиняющие меня в этом «преступлении», просто путают жанры. Да, я пользуюсь ораторскими приемами, но ведь это не театр!

НОВОЕ ЛИЦО ЭЛИТЫ

— Вячеслав Александрович, вы в отличие от многих ваших соратников по блоку «Наши» достаточно осторожно оцениваете деятельность губернатора. Почему?

— Я симпатизирую Лебедю как личности. Он достаточно разумен, раскрепощен, остроумен, но, к сожалению, то, что он должен делать как губернатор, он делает неумело и непрофессионально. Он за четыре года губернаторства не приобрел опыта управления территорией. И это плохо. Потому что это целая наука, которой наш губернатор, увы, не обучился. И весь сегодняшний кризис возник именно из-за этого.

— Вам не кажется, что красноярская элита застоялась? Что-то новых лиц совсем не видно.

— Я с вами не согласен. Только заместителей Лебедя за последние годы мы увидели человек пятьдесят.

— Я имею в виду не заместителей…

— Все равно не согласен. В Красноярске появился достаточно серьезный слой людей, которые начинают влиять и на краевую политику. Просто они пока не светятся. Но их время еще придет. Хотя я согласен: процесс ротации краевой элиты идет очень медленно, и это, в частности, видно и по последним выборам в ЗС. Новые имена появились, но их все-таки было очень мало.

— Недавно вы стали сенатором. Это ваш потолок? Или вы пойдете дальше?

— Сейчас я думаю в основном только о том, чтобы качественно исполнять свои обязанности в Совете Федерации. Что дальше? Об этом мы еще подумаем.

Беседовал Александр Чернявский.
2002 год