Всё больше сибиряков становятся участниками специальной военной операции. Не все возвращаются. Не все вернувшиеся готовы к общению с журналистами. Интервью с профессиональным военным, ветераном СВО, председателем благотворительного фонда «Братское сердце Сибири» показал телеканал «Енисей». Мы приводим его в изложении.
Сколько времени вы были на СВО?
- Первая командировка была в составе воздушно-десантных войск, вторая была в частной военной компании – суммарно около года.
Вы были добровольцем?
- Добровольцем. Но у меня за плечами была военная подготовка. Я был курсантом Суворовского училища, далее была срочная служба в ВДВ и контракт.
А специализация какая?
- Штурмовики.
Многие уехали из России в другие государства, чтобы не быть мобилизованными. Вместе с этим много по мобилизации молодых людей пошло в зону СВО, добровольцев, контрактников… Это любовь к Родине или что?
- Каждым движет своё. Любовь к Родине – она есть, и многие поехали именно из-за нее. Но многие ехали ещё и за своих родственников, друзей… Я уезжал так же – у меня погибли друзья, и я поехал за них.
Вы как-то интересовались историей своей семьи?
- Прадед мой воевал в Великую Отечественную, отец – ветеран двух чеченских кампаний. Я сын офицеров: отец – полковник, мать – полковник. Поэтому судьба такая.
То есть путь воина был предопределён?
- Совершенно точно. Прадед и отец воевали, чтобы я не воевал. Но сложилось так… А я уже воевал, чтобы сын не поехал воевать.
Опыт какой-то ценный приобрели там?
- Да. Выживать. Выживать, ценить Родину, ценить каждый день, ценить друзей. На самом деле друзья боевые стали ближе, чем семья. Поэтому держимся вместе.
А потеря друзей? Часто говорят, что в сердцах остаются эти люди…
- Это действительно так. Каждого друга, который там погиб, я помню. Ребята часто снятся… Запоминаешь каждого человека, который был с тобой там. Вот ребята оттуда возвращаются, и все друг другу близки: всегда созваниваемся, всегда видимся, готовы прийти на выручку без разницы в каком регионе.
Штурмовое подразделение – это очень серьёзно. Нужна хорошая подготовка, психологическая устойчивость. А если вдруг человек испугался?
- Скажу такт. Если ты испугался до боя или после боя – это простительно. У каждого нервы разные, не каждый может выдержать – согласен. Но во время боя пугаться нельзя: подставишь ребят, потеряешь подразделение. Там такого не прощают.
Нынешняя война очень серьёзная, она по оснащению совсем иная, чем прежние. Кто-то даже называет её «битвой дронов».
- Мы собираем здесь ударные дроны, квадрокоптеры. Поставляем их на фронт с «гуманитаркой».
Это одноразовая вещь? Вы делаете их здесь, в Красноярске?
- Да, это одноразовые дроны, для нанесения удара. Мы их не делаем, мы собираем их здесь. Как недавно новый министр обороны, докладывал главнокомандующему, только 30% комплектующих для таких дронов мы можем делать на территории нашей страны пока. Сейчас пытаются локализовать их производство в России. Это долгая история, но я уверен, что это будет. Комплектующие к нашим дронам – в основном это Индия, Китай и другие государства, которые с нами в содружестве. Здесь идет только сборка и отправка туда. Ну, и здесь вопрос цены, поэтому…
А сколько стоит дрон?
- Маленький, с грузоподъёмностью до 1,5 кг – 30 тысяч рублей, побольше, с грузоподъёмностью 7 кг – 45 тысяч. Но это в разы дешевле, чем в магазине…
Это финансирует какой-то специальный фонд или организация?
- Нет. Это наш частный проект за счёт зарплат ребят – сами скидывались, сами покупали материалы, сами делали.
Эту сборку дронов поставили на поток?
- Нет. Только отдельные экземпляры за свой счёт делаем.
Какие-то яркие впечатления остались?
- Ну, из самого яркого, наверное, это ответ на вопрос, что такое счастье.
Мне говорят, что это семья, дети, благополучие, финансы. А я вспоминаю себя, когда вылезли из-под удара и обрушился потолок. Я встаю, отряхиваюсь, перекличка: «Все живые?». Наливаю кофе, выхожу на лестницу и думаю – я настолько счастливый, потому что все мои друзья живы!
Говорят, что люди там видны, как на ладони…
- Да, да. Тут мир цветного. Я его раньше не понимал. Это любовь, там, не знаю, разлука... Много-много факторов, как радуга цветная. А там всё просто чёрно-белое. Там и жизнь, и смерть. Каждый человек, он себя показывает в течение нескольких дней. Там не надо гадать, и там всё по-настоящему.
Как вы считаете, нужно в школах, в средних и высших учебных заведениях возрождать начальную военную подготовку, как было в советское время?
- Да. НВП надо как минимум для того, чтобы ребята знали, что такое военная подготовка. Да, не факт, что она понадобится – дай бог, чтобы не понадобилось – но это ближе к мужскому воспитанию…
Первый вопрос, который я задаю, когда прихожу общаться со школьниками: «Есть ли здесь дети, у которых родственники или друзья на спецоперации?» Надо понимать, как себя вести правильно. И зачастую к концу диалога те ребята, которые как бы и не знали про этот локальный конфликт, они проникаются, слушают. А ребята, у которых там родственники находятся «за ленточкой» - прямо со слезами на глазах...
Ну, мы говорим только о хорошем: что все вернутся, всё будет хорошо, мы победим.
Первые новости
Реклама от YouDo
