Путешествие в Каменный город

Старый Усинский тракт — часть пути к Каменному городу — преодолевается на машине. Всего 24 километра, а потом еще три пешком. В том числе по металлической лестнице, ведущей на почти 300 метров вверх. Более 70 тонн металла и дерева ушло на обустройство экотропы. Она пусть и неказистая, зато простоит лет тридцать: и природе не вредит, и от туристов спасает. Ее даже красить не стали, чтоб не испачкать растения и камни. Зато бурундуки строение облюбовали — на подъеме легко заметить норки. Чуть что, бурундучье сразу под лестницу бежит. Так постепенно строит человек доверительные отношения с природой.

Директор природного парка «Ергаки» Игорь Грязин по пути рассказывает нам о городе из камня, а также о развитии и саморегуляции парка.

ВУЛКАНЫ И ЭРОЗИЯ

— Игорь Валентинович, в каком направлении сейчас развивается природный парк?

— «Ергаки» разнообразны по своей структуре — на территории России ничего подобного больше нет. Эта территория долгое время была отчуждена от любой деятельности, поэтому в своей работе мы ориентировались на максимальное вписывание в природный ландшафт всех архитектурных решений. Внешне они могут быть очень простыми, но зато хорошо «адаптированы» к природе.

— Что такое Каменный город и как он появился?

— Каменный город — это образование из гранитоидов. Практически квази-Столбы. Очень популярен у туристов наряду с Висячим камнем и Параболой. Началось все два миллиона лет назад, после очередных вулканических катаклизмов. За это время некоторые менее крепкие породы выветривались, а гранитоиды, так называемые останцы, более твердые породы, остались. Эрозионные процессы продолжались и в период таяния ледников, 40–45 тысяч лет назад. Именно тогда и сформировался «город».

КАК ЗДЕСЬ ХОДИТЬ

— Если говорить о популярных маршрутах… Как они формировались и какими темпами идет их обустройство?

— Туристы ходят по тем маршрутам, которые изначально, исторически сложились. А складываться они начали с 50-х годов прошлого века. Наша задача сейчас — их оптимизировать. Нам приходится просто направлять туристов на нужный маршрут, что и дает результаты. В плане обустройства мы продолжаем прокладывать примерно по 500 метров экологических троп в год. А вот, скажем, в прошлом году у нас было очень хорошее финансирование, и мы проложили 3 километра. Плюс у нас осталось много строительного материала, который, естественно, сразу пошел в ход, ведь мы строим экотропы и хозспособом, и с помощью волонтеров. В этом году материала почти нет, финансирование на экотропы не такое мощное, и потому снова проложим только 500 метров. С другой стороны, пока мы обустраиваем экотропы, туристы продолжают расходиться по парку. Но ведь нельзя поставить на каждой туристической тропинке специального человека, чтобы он смотрел за порядком. Поэтому необходимо как можно быстрее всю эту работу по обустройству экотроп завершить, и на них уже туристический поток будет концентрироваться. Но, как обычно, проблема в финансах. Вообще, у нас есть сформированный план вплоть до 2016 года, и мы его как раз реализуем. Работаем над этим вопросом около трех лет. До Каменного города мы почти все сделали. Три года назад начали тропу к озерам Светлому и Радужному. Вскоре сосредоточимся на Радужном и «добьем» его до Висячего камня. Главная задача — закрыть основное полотно и сделать там большую лестницу такого же формата.

— Как вообще появились экологические тропы?

- Первые экологические тропы появились в Америке по Аппалачскому хребту и далее в начале прошлого века. Хотя тогда понятия «экотропа» не существовало. Протяженность ее свыше трех тысяч километров. Это самая длинная тропа в мире. Вот что значит системный подход! Канада славится своими экологическими тропами. В Германии в конце сороковых годов тоже начали усиленно строить экотропы. Кстати, идея с металлической лестницей позаимствована у них.

— Часто ли вообще в парке применяется иностранный опыт?

— Разумеется. Есть Интернет, есть знакомые экологи, в том числе и в США, Германии. Но прежде чем что-то заимствовать, мы несколько месяцев анализируем ситуацию, так сказать, примеряемся к российским реалиям. Ну и, конечно, нужно помнить о финансовом аспекте.

ПРО ЛЮДЕЙ И ДЕНЬГИ

— Еще о реалиях: какова сегодня главная проблема парка?

— Самая большая проблема — это сознание наших граждан, которое необходимо менять. Это проблема отношения к природе, к мусору, к животным, попытки вырубать деревья. Многие туристы выкладывают в парке еду специально для медведей. Часто раскидывают остатки пищи. Естественно, контроль и постоянное патрулирование приносят свои результаты. При этом стоит помнить, что поток туристов растет. Насчитываем по 45–50 тысяч — это официально зарегистрированных, но это порядка 50–60 % от общего числа. Скажем, в прошлом году общий турпоток составил порядка 85 тысяч. В этом году людей поменьше — медведи распугали. Но не за горами уже и сто тысяч.

— Как обстоит дело с финансированием парка?

— Я не драматизирую ситуацию и считаю, что парк эволюционирует. Нельзя сказать, что в плане бюджета нас обходят. Это не так. Недавно нам выделили большие суммы на технику, свыше 11 миллионов рублей. Так что финансирование осуществляется на достойном уровне. К тому же сейчас мы развиваемся в рамках частно-государственного партнерства. Некоторым фирмам мы сдаем в аренду настилы и в том числе за счет предпринимателей, внебюджетной деятельности мы держим ситуацию и развиваемся достаточно динамично в плане развития туристических стоянок, мест отдыха. В этом году свой опыт по разворачиванию лагеря мы применили недалеко от озера Радужного. Стоянка охраняется, огорожена электроизгородью, оборудована туалетом, настилами.

— Как парку можно упрочить материальную базу?

— Я вообще считаю, что бюджет не должен тратиться и кого-то субсидировать на уборку мусора, очистку туалетов вследствие увеличения потока туристов, если есть возможность зарабатывать. Тут нужно работать с населением. Необходимо отрабатывать социальные группы, которые могут получать серьезные преференции. Возможно, стоит укорачивать бесплатные маршруты, тем более если они отвечают лишь потребности ходить и дышать свежим воздухом. Но за услугу уже по ходу длинного маршрута (скажем, аренду настила, уборку мусора, туалеты) человек должен будет заплатить. В этом направлении мы и развиваемся.

Ведь если говорить о «Ергаках», не все понимают, что многие субъекты хозяйственной деятельности «кормятся» за счет парка, его инфраструктуры, нашей работы, не вкладывая ни копейки. Они размещают объявления в Интернете, собирают небольшие группы туристов и идут в парк. Зачастую без регистрации. Сейчас, конечно, многие боятся медведей и регистрируются. Так вот, они приходят и получают с туристов деньги. Зато ни парк, ни краевой бюджет от этих «заходов» ничего не имеет, кроме проблем. Если запросить деньги за сам факт посещения, то появится механизм, который позволит контролировать ситуацию. Люди же за несколько лет привыкнут к такому положению вещей. Однако, чтобы осуществлять подобное, нужно вносить изменения в законодательство. А вообще к такому порядку надо двигаться, потому что он естественен, и общемировая практика тому подтверждение. Если же придумывать какие-то искусственные конструкции и пытаться с их помощью регулировать процесс, то ничего не изменится. И никакого краевого бюджета не хватит, чтобы закрыть все эти дыры при бурном рекреационном использовании ООПТ на территории края.

— Кадровый голод испытываете?

— Всего в штате 57 человек, 28 из них — государственные инспекторы. Остальные — водители, обслуживающий персонал. В этом году нам выделили 10 дополнительных инспекторов, что было весьма своевременно. При нынешнем положении дел такого количества персонала нам хватает. Другое дело — биологи. Ощущение, что настоящих биологов-полевиков сейчас днем с огнем не сыщешь. Будто их перестали выпускать. Да и платят им мало. Работать на нынешних условиях в тайге, горах могут только фанатики.

ЛЮДИ И ЗВЕРИ

— Часто ли приходится подкармливать местных обитателей? И как обстоит дело с браконьерами?

— Копытных мы прикармливаем только в южной зоне, близ Таловки, потому что с центральной зоны они уходят, как только выпадает снег. Идут в южную территорию, а там у нас кормовые поля. Там их и кормим. Кстати, в последнее время на поля приходило много косуль с кабаном. При этом несколько лет назад никого не было абсолютно, а сейчас — как прорвало. Ведь одна из самых важных вещей для животных — это спокойствие. Они поняли, что здесь их никто не добывает.

А браконьеры, понятное дело, есть, и мы с ними боремся. Возбуждали уголовные дела, в том числе и на охотившихся на кабаргу. Но в целом ситуацию мы держим под контролем. Браконьеры это знают и боятся охотиться в парке. Тем более мы ведем ежегодный учет животных. Это специальные мероприятия по фиксации их следов. Это делается и зимой, и летом — визуально.

В целом же по животным у нас динамика стабильная. Например, сейчас нам однозначно известно об увеличении поголовья косули, по краснокнижному северному оленю также идет увеличение. Вообще же рост популяции копытных — вещь саморегулирующаяся. Так что, кроме медведей, мы никого не отстреливаем. Волков у нас очень мало. Живет около пяти особей в южной зоне. В центре, в горах им невозможно кормиться из-за высокого снега. Вот живет волчья семья, но никакого беспокойства она не вызывает. Есть проблема по лисе, поскольку многие считают, что именно она повинна в подрыве численности кабарги. И у нас есть тому документальные подтверждения. Но все-таки этот вопрос требует дополнительного изучения. Лично я считаю, что сейчас в отстреле лисы нет необходимости. Я вообще против отстрелов. А медведи… Если бы не проблемы с туристами, медведи бы нас не беспокоили. Ведь реально численность медведей в парке относительно посещающих людей небольшая — всего порядка 426 особей. Ну представьте, в «Ергаках» ежегодно бывают по 85 тысяч туристов против 426 медведей. И мы в медведя стреляем из-за нерадивости нескольких человек подкармливающих медведей. Это несправедливо по отношению к зверю. Нам надо как можно меньше трогать животных и довериться природе. Она — самый точный и верный регулятор.

P. S. На обратном пути, подскакивая на кочках, разбрызгивая грязь из луж, через лобовое стекло на краю дороги замечаем небольшую косулю. Непонятный и дурно пахнущий монстр на колесах пугает ее, и она спешно ретируется. Если парк продолжит развиваться в нужном направлении, будут деньги и не будет свинства, сможем ли мы кормить косуль из рук?

Юрий Акулич, фото автора