Красноярск: пробки 3
Александр Чучалин: «Достаточно 3-4 недель, чтобы минимизировать тяжёлых больных, довести до минимума смертельные исходы»

Александр Чучалин: «Достаточно 3-4 недель, чтобы минимизировать тяжёлых больных, довести до минимума смертельные исходы»

2020-04-21
Фото с трансляции совещания у президента РФ
«В последние 7-9 дней в научной среде сформировалась концепция так называемого «химического пневмонита». Это не пневмония, это проникновение вируса в нижние отделы дыхательных путей. Химический пневмонит – это диффузное поражение альвеол, выливается гиалуроновая кислота, которая заполняет пространство альвеол, и развивается кислородное голодание. На это сосуды отвечают спазмом и тромбами. Поэтому, когда патологоанатома спрашивают: «А как лёгкое выглядит?» – патологоанатом отвечает: «А лёгкого нет».

Что он имеет в виду? Нет альвеол. Почему нет именно того элемента, где происходит газовый обмен? Его нет за счёт этих тромбов. Поэтому малоэффективна искусственная вентиляция лёгких, поэтому очень сложное проведение методов, которые направлены на реанимацию больных.

Есть ли методы, которые действительно помогут? Я хочу вернуться к классическим работам, которые сделали лауреат Нобелевской премии Капица Пётр Леонидович и его ученик Ландау. Они получили Нобелевскую премию, описав физико-химические свойства гелия. В чём там суть? Гелий может пройти в любой капилляр, может пролезть в любую «щель». Капица показал, что при разных температурных режимах у гелия открываются новые свойства.

Гелий реально может снять кислородное голодание, и гелий действительно поможет на этапе не пневмонии, а на этапе ранней диагностики этих болезней.
Компьютерная томография предельно важна. И впервые за всю историю понимания этого процесса, когда нам пишет рентгенолог, кардиолог: матовое стекло… Никто не знал, что такое «матовое стекло». Матовое стекло – это гиалуроновая кислота. Она вылилась при повреждении альвеол. Второй этап – это оксид азота. Это газ, который снимет спазм сосудов и будет бороться с тромбиками, которые образуются в капиллярах.

Итак, Россия имеет то, чего не имеет мир. Россия имеет действительно уникальных учёных, которые показали, что может сделать гелий в критических ситуациях, особенно термический гелий. При температуре 60–70 градусов вирусная нагрузка падает на 70%. Сейчас мы эти исследования проводим в Москве на базе института Склифосовского, создали специальную группу, чтобы это внедрять.

Итак, новая парадигма, новая концепция, суть которой сводится к тому, что до тех событий, которые разворачиваются у человека, на первое место выходит проблема химического пневмонита вследствие диффузного повреждения альвеол.

Вернёмся к 2009 году. 2009 год – пандемия гриппа, тогда все беспокоились, все считали эти пневмонии, которые были. Лидировал Красноярск: умерло 1400 больных от пневмонии. Мы сейчас забыли эти цифры, а они очень интересные.

Я тогда сказал: «Надо взять то, что мы делаем при остром коронарном синдроме». Как при остром коронарном синдроме: врач первичного звена, врач скорой помощи, врач приёмного отделения, консилиум реаниматолога и врача, судьба, маршрутизация больного. Куда – в реанимацию, в обычное отделение.
Вы знаете, пневмония требует такого подхода. И за короткое время 2009 года пневмоний как будто не стало, ушли, вдруг это перестало быть так актуально, остро на тот период.

Каждого больного с пневмонией нельзя отдать на простого врача. Каждый случай пневмонии – как это мы сделали в Красноярске в краевой больнице: три главных специалиста: реаниматолог, пульмонолог и специалист по имидж-диагностике. Обзванивали: Норильск, сколько поступило больных – столько, Енисейск – столько-то, Мурта – сколько поступило, Ачинск – столько и так далее…

Сейчас, если мы хотим переломить ситуацию, необходимы меры в двух направлениях: клиническая часть (я о ней говорю) и часть, которая касается, действительно, тех карантинных мер, которые есть.

Нужно сказать, что Москва имеет потрясающие примеры, как бороться с этой болезнью. Вот, скажем, Коммунарка. Я не побоюсь этого слова, потому что мне пришлось работать в разных структурах: немецких, французских, американских – не в этом дело, но больница, которая есть в Москве, Коммунарка, это, я считаю, одна из лучших больниц в Европе. Москва имеет центр по борьбе именно с коронавирусом у беременных женщин. Курцер – глава этого центра, вообще демонстрирует потрясающий уровень организованности. Москва должна этим делиться, от Москвы требуется методическое руководство и помощь другим регионам, как это нужно сделать.

Я хотел бы побудить наше врачебное сообщество в первую очередь к тому, что нужно менять парадигму. Парадигма состоит в том, чтобы правильно оценивать начальные фазы болезни. В начальных фазах болезни Россия имеет то, чего не имеет мир: она может назначить комбинированное лечение гелием, оксидом азота, это имеется только в России. Запад эту научную информацию выудил, и поток запросов пошёл из Вашингтона, из Берлина и так далее.

Мне кажется, сама тактика ведения больных с пневмонией – под копирку, как это мы делаем с больными, которые переносят инфаркт миокарда, но другой временной интервал, там не надо снимать электрокардиограмму, но то, о чём уже говорилось – обязательно мониторировать кислородный голод. И ночь у больного пневмонией – самый коварный период, потому что ночью нарастает гипоксемия, и в этот период идёт повреждение ткани, поэтому мониторить надо насыщение ткани организма человека кислородом в ночные часы. Это всё реальные вещи, которые могут быть..

Вас, конечно, интересуют сроки. Давайте вернёмся к тому, что было в 2002 году, как долго это протекает? (В 2002 году обнаружен коронавирус, вызвавший эпидемию SARS (тяжелого острого респираторного синдрома, прозванного атипичной пневмонией).) Это протекает 3,5 месяца. Возьмём ситуацию 2012 года: 3,5–4 месяца. Если мы говорим, что в России «стартовали» с конца февраля, с середины, может быть, февраля, то есть законы эпидемиологической волны: в этот период она проходит и так далее…

Но чего я опасаюсь? Сейчас начинается период аллергических заболеваний – поллинозов, особенно в первой половине мая будет очень много. В Москве порядка 20–30% населения – это люди, которые страдают аллергией, которая придёт, а симптомы-то те же самые! Сейчас срочно надо обучить врачей, чтобы они не пошли по ложному пути, что это коронавирус, а это на самом деле другая ситуация.

Экспертам, лидерам принадлежит большая роль. Эксперты, лидеры должны каждый день просматривать все истории болезни, каждый больной должен быть в фокусе именно экспертов. Если мы такую ситуацию создадим, нам будет достаточно трёх-четырёх недель для того, чтобы, по крайней мере, минимизировать тяжёлых больных, довести до минимума смертельные исходы от этой болезни».

Подпишитесь:

Возврат к списку


Материалы по теме: