Сейчас для кино идеальное время

Василию БУЙЛОВУ 31 год. Детство и юность провел в Дивногорске, впитал в себя дух великолепной сибирской природы. Свой путь в кино он прокладывал через музыкальное и литературное образование, проучившись в Красноярском музыкальном училище на отделениях фортепиано и хорового дирижирования, а затем в Литературном институте им. Горького в Москве. Работа настройщиком пианино помогала продержаться в столице. Василий писал прозу.

Парня из сибирской глубинки заметил Владимир Хотиненко, один из самых именитых российских режиссёров современности, без которого нынешнее российское кино попросту не состоялось бы. Так Василий поступил «в российскую кузницу кино» — во ВГИК, в мастерскую Хотиненко на режиссуру игрового кино. Сейчас он продолжает заниматься музыкой и писательством, но уже для кино. Во время учебы начинающий режиссер создал несколько своих работ, часть которых в рамках программы Кинопоезда «ВГТК-95» были показаны во многих городах нашей страны. 

После успешного окончания ВГИКа в 2014 году, Буйлов работает на «Мосфильме» ассистентом режиссера и в качестве композитора над новым фильмом «Наследники» Владимира Хотиненко. Но неизменно его тянет на родину — Дивногорск, Мана, отроги Саянских гор, нехоженые сибирские просторы, которые все время возвращают к истокам жизни и мироздания. О поиске своего пути, себя в этой жизни, желании усовершенствовать мир и привнести что-то свое... и главное — о мире кино, — обо всем этом беседуем с Василием.

— Василий, ваши фильмы «Звуки» и «Немезида» в рамках проекта «Кинопоезд ВГИК-95» показали по всей стране. Расскажите об этих лентах.

— «Звуки» — кино о настройщике пианино, который случайно встречает свою любовь. Нужно было сделать бездиалоговый фильм и за 10 минут рассказать историю без единого слова. По сути, это небольшой рассказ о воздействии звуков.

«Немезида» — совсем немузыкальное кино. Это криминальная драма, в каком-то смысле межконфессиональная, межэтническая.

Но больше всего мне нравится фильм «Книга желаний», потому что в нем мне удалось создать свой собственный мир. Это курсовая работа, полностью отснятая в павильоне при искусственном освещении. Я бы назвал фильм притчей, там играют всего два актера. Это история отца-психиатра и сына-пианиста. Мечты отца, которые он хотел осуществить и не смог, осуществил его сын. В этом и заключается конфликт: родители зачастую заставляют детей выбирать путь, который сами хотели бы пройти. Дети чего-то добиваются, возможно, достигают больших успехов, но на самом деле их истинные желания другие...

ПУТЬ К КИНО

— Вы ведь учились и музыке, и литературе... Кино — это ваш окончательный выбор?

— Я не выбираю между музыкой, писательством и кино. Для меня это нечто единое, абсолютно неразрывное. И для меня это совершенно естественно — полностью быть автором фильма: и музыку писать, и сценарий, и заниматься постановкой. Киноискусство — это некая объединяющая составляющая всего того, к чему я шел.

— Как у вас хватило смелости поехать в Москву?

— Это безрассудство. Я просто не отдавал себе отчета, насколько это рискованно. Это чистая случайность и огромная удача, что мне удалось поступить во ВГИК с первого раза в мастерскую Владимира Хотиненко, одну из лучших.

— Что вы считаете на сегодняшний день главным в своем творчестве?

— Мне бы хотелось быть честным по отношению к человеку — имею в виду к герою, персонажу. Есть желание в кино что-то найти — не как в искусстве, а как в психологии, философии, как в прикладном бытовом искусстве, к чему-то прийти.

...Мне бы не хотелось что-то снимать на потоке и быстро, чтобы просто снять фильм и занять нишу. Мне бы хотелось делать то, над чем я думаю всю жизнь.

— Какие темы волнуют вас больше всего?

— Пока больше привлекает драма, серьезные человеческие отношения.

— А кто из известных режиссеров и актеров вас вдохновляет?

— Очень вдохновляет Мэл Гибсон как режиссер. У него не много фильмов, но он во всех фильмах до конца абсолютно честен сам с собой. Его фильмы уникальные, харАктерные.

Очень нравится, как работает Клинт Иствуд. Совершенно неспешная, спокойная манера. Ему больше 80 лет, но он продолжает снимать. Не все фильмы, на мой взгляд, у него одинаково хороши, но это, мне кажется, очень хороший пример.

Опять же Тарковский — пример для всех. Это человек, который принципиально отстаивал свою позицию и если ошибался, то ошибался с открытым и честным сердцем. Шукшин — это классика. Думаю, Шукшин и Тарковский — как два полюса. Между ними, по сути, все кино. Один интеллектуал глубокий, а другой — абсолютно душа человеческая, народная. 

Из современных российских режиссеров трудно выбрать, потому что все поменялось сейчас. Раньше был один кинематограф, а сейчас мы ищем, пытаемся найти нечто среднее между советским и голливудским кино. Думаю, Звягинцев задает хороший тон качественного кино. Режиссер Александр Мельник, снявший когда-то фильм «Новая земля», а сейчас работающий над фильмом «Территория», тоже человек устойчивый и принципиальный, доводит дело до конца.

— Ощущаете ли вы свою уникальность?

— Нестандартность, скорее. Наверное, мы все уникальны. Мне всегда больше всех надо было. У меня всегда было и до сих пор есть очень большое любопытство. Не раз получал за это по носу, но зато интересно.

— Как вы считаете, какие качества необходимы талантливому человеку для признания?

— Я думаю, это не качества, это, скорее, уместность. Многие талантливые люди остаются просто незамеченными, поскольку не вписываются в сегодняшнюю жизнь, потому что в данный момент времени на них нет запроса. Уместность означает, что человек родился в нужном месте, в нужное время и нужное образование получил. А завтра ситуация может поменяться.

Например, сейчас для кино идеальное время, потому что все начинает развиваться. Сейчас потихоньку накапливается потенциал. Как страна наша более-менее вылезает из трясины, так же и кино — оно уже требуется людям, как воздух. Фильм «Горько», к примеру, смотрели всей страной, потому что там люди увидели и почувствовали себя. Совершенно изумительный фильм и очень точный — как глоток воздуха, людям сейчас не нужны блокбастеры. Это все надоело: графика, выкачивание эмоций. И поэтому зритель сейчас на любое хорошее российское кино, качественное и интересное, пойдет с удовольствием.

КИНЕМАТОГРАФ В КРАСНОЯРСКОМ КРАЕ ОБЯЗАН БЫТЬ

— Василий, как вы думаете, возможен ли кинематограф в регионах?

— Он не только возможен, он обязан быть. В любом более-менее уважающем себя вузе США, исчадии кинематографа, есть кинематографический факультет. И этот кинематографический факультет если не выпускает пачками звезд, то хотя бы формирует среду. У нас почему нет в регионах кино? Потому что нет кинематографической среды. А среды нет, потому что нет кинообразования. Поэтому первое, что надо делать — в существующих вузах открывать кинематографические факультеты. Нужно подумать, как это сделать правильно, грамотно, чтобы это было централизованно, чтобы были какие-то «корни» из Москвы.

У народа есть интерес. Уже все что-то снимают.

Раньше все было завязано на кинолаборатории, на проявке пленки. Дело даже не в деньгах, а в том, что сделать это было технически практически невозможно. Сегодня, чтобы открыть киностудию, нужны только деньги и специалисты, а также желание и понимание того, что нужно делать.

Так что я считаю, что в регионах кинематограф будет в любом случае. Он сам возникнет. Люди хотят — они просто не знают, как. Не у всех хватает наглости поехать в Москву, неизвестно куда, чтобы там чему-то поучиться. Это то, что необходимо сделать в России, иначе мы так и будем жить «Москва — Питер». Потому что кино — как машинное масло в моторе сегодняшней культуры. Если раньше это была литература, поэзия, барды и так далее, то сегодня кино является неким сгустком культуры или бескультурья, через которое, как через кровеносную систему, попадают идеи в головы людей. И этим пользуются маркетологи и прочие, но, к сожалению, не пользуется наше государство.

— Готовы ли вы вернуться в наш город обратно и развивать кино?

— Я не то что готов... Я хочу и могу жить на два дома. В любом случае основная сфера деятельности, конечно, в Москве, но я готов помогать всеми силами. В Красноярске есть актеры, киноведы. И это в любом случае произойдет — честь тому, кто это сделает. В обществе давно созрел запрос. Оказывается, мы живем в прекрасном, идеальном месте в мире, нам просто самим надо навести здесь порядок в головах. И тогда у нас здоровье появится, и все остальное. Если не заниматься культурой, не будет жизни.

— Как вы считаете, как обстоят дела в российском кино? Куда оно идет? И чего ему не хватает?

— Очень не хватает специалистов, хотя они уже «подросли». Осталось, конечно, решить вопрос с прокатом, потому что прокат пролоббирован мегакомпаниями, которые продают фильмы сразу пакетами на целый год и ты не можешь ничего вставить туда. И туда нельзя залезть государству, как бы оно ни старалось. Нужно просто снимать качественное кино, чтобы прокатчикам было выгодно его брать. Они должны знать, что на нем заработают. Зритель голосует кошельком. Когда ты делаешь качественную работу, она всегда будет оценена.

А куда кино идет? Оно само, наверное, еще не знает куда. С одной стороны — к «кассе», а с другой — авторы идут к собственному самовыражению. В нашей стране кинотеатров около 3 000, в то время как в США их 35 000, — разница есть.

Думаю, не хватает фильмов-событий, они достаточно редки. Хотя все меняется — уже сейчас снимаются фильмы, которыми мы будем восхищаться.

— Как вы относитесь к сериалам?

— Сериалы — это отдельная история. И они не только имеют место быть. Просто то, что у нас сегодня называют сериалами, (которые, например, бабушки смотрят) это не кино, а вот многосерийный художественный фильм (который, кстати, очень здорово снимает Голливуд, блестящие совершенно сериалы) — абсолютно никак не уступает по качеству полнометражному кино. Скажем так: есть жанр повесть (полнометражный фильм), а есть многосерийный роман, в котором нельзя рассказать одну эту историю.

НУЖНО ЗАДУМАТЬСЯ, КАК МЫ БУДЕМ ЖИТЬ ДАЛЬШЕ

— Знакомо ли вам понятие «творческий поиск»?

— Мне кажется, что творческий поиск связан с вечными вопросами: кто я, зачем, почему? Мы же все хотим чего-то. Ну, грубо говоря, если мы ничего другого не хотим, как только деньги зарабатывать, то находим самый простой путь — зарабатывать их, невзирая ни на мораль, ни на условности, ни на свое здоровье. А все, что посложнее, оно требует мышления — стратегического, тактического. Не просто обдурить или подвинуть кого-то, а придумать себе цель. Это и есть творческий поиск.

Чего я хочу вообще? Хочется мне что-то понять. В России философский народ живет. Поэтому, собственно говоря, мы все такие творческие, не можем наладить производство...

И ходят вдрызг пьяные мужики, которые не знают, что им делать, как жить. У них тоже творческий поиск — такой же, как у нас. Им просто некому подсказать, а вернуться уже из этого скатывания поздно — как снежный ком все нарастает. Поэтому прежде всего в регионах люди должны начать жить, а не существовать, перестать завидовать богатым. Мы сами инертны, не хотим двигаться: дайте нам то, дайте это, нам все должны. А кто должен?

Это можно изменить. И может изменить это именно кинематограф. Нужно дойти до какого-то дна, по Достоевскому, чтобы оттолкнуться... Чтобы возвыситься, нужно упасть.

Замечательное место — Красноярский край. И сейчас нужно задуматься, как мы будем жить дальше. Люди приезжают сюда — и в шоке от того, что здесь вообще кто-то живет. То есть мы настолько сами себя ненавидим, что нас никто не знает. А чтобы о нас знали, мы должны для начала начать что-то делать, например фотографировать красиво. Мы можем снять кино, и все узнают, что у нас происходит, что здесь тоже есть люди и тоже происходят драмы. Причем люди нормальные, образованные, читающие. То, что нас в мире представляют непонятными, пьяными, с медведями и ядерным реактором во дворе — это наша вина полностью, и мы должны работать сами над впечатлением, которое производим.
 

Беседовала Ирина Егорова.